Отречение от российского престола императора Николая II в пользу своего младшего брата Михаила Александровича, произошедшее 2 (15) марта 1917 года, стало одним из ключевых событий Февральской революции 1917 года и истории России XX века в целом.
«Прощание с конвоем» (№1 из Триптиха «Царская Голгофа») П. В. Рыженко, 2001 г. Источник: Фонд художника Павла Рыженко (http://павел-рыженко.рф)
23 февраля 1917 в Петрограде началась революция. Находившийся в Ставке в Могилеве Николай II вечером 27 февраля отдал приказ генералу Н.И. Иванову с надежными частями (батальоны георгиевских кавалеров из охраны Ставки) эшелонами двинуться на Петроград для наведения порядка. В помощь ему должны были быть выделены несколько полков пехоты и кавалерии с Западного и Северного фронтов. Сам царь направился в Петроград, но не прямо: через станции Дно и Бологое. Царские поезда перешли на Николаевскую (ныне — Октябрьскую) железную дорогу, но в 200 км от столицы были остановлены восставшими железнодорожниками. Вернувшись обратно, литерные поезда царя и его свиты проследовали в Псков – в штаб Северного фронта. Тем временем отряд Иванова также не был пропущен к восставшему Петрограду. Начальник штаба Ставки генерал М.В. Алексеев и командующие фронтами полки ему на помощь не послали. Тем временем Алексеев разослал всем командующим фронтами и флотами телеграммы с предложением высказаться за или против отречения царя от трона в пользу наследника при регентстве великого князя Михаила Александровича. Почти все они, кроме одного, поддержали отречение. Прибыв в Псков, царь узнал, что армия от него отвернулась. Ночью 2 марта в Псков приехали члены Государственной думы лидер октябристов А.И. Гучков и националистов — В.В. Шульгин с проектом отречения. Но царь отказался его подписать, заявив, что не может расстаться с больным сыном. Царь сам написал текст отречения, в котором он, в нарушение Указа Павла I о престолонаследии, отказывался и за себя, и за сына в пользу брата Михаила. Был ли это хитрый тактический ход, дававший впоследствии право объявить отречение недействительным, или нет, неизвестно. Император никак не озаглавил свое заявление и не обратился к подданным, как полагалось в самых важных случаях, или к Сенату, который по закону публиковал царские распоряжения, а буднично адресовал его: «Начальнику штаба». Некоторые историки считают, что это свидетельствовало о непонимании важности момента: «Сдал великую империю, как командование эскадроном». Представляется однако, что это вовсе не так: этим обращением бывший царь давал понять, кого он считает виновником отречения. Шульгин, чтобы не создавалось впечатление, что отречение вырвано силой, попросил царя, уже бывшего, датировать документы 3 часами дня. Двумя часами ранее были датированы подписанные уже после отречения, т.е. незаконные, указы о назначении верховным главнокомандующим снова великого князя Николая Николаевича, а председателем Совета министров — главу «Земгора» князя Г.Е. Львова. Посредством этих документов делегаты от Думы рассчитывали создать видимость преемственности военной и гражданской власти. Наутро, 3 марта, после переговоров в членами Временного комитета Госдумы, великий князь Михаил выступил с заявлением, в котором говорилось, что он мог бы взять власть только по воле народа, выраженной Учредительным собранием, избранным на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования, а пока призвал всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству. По воспоминаниям Шульгина Родзянко был последним, с кем советовался великий князь перед тем, как подписать акт об отказе принять престол. Керенский горячо жал несостоявшемуся императору руку, заявив, что расскажет всем, какой тот благородный человек. Ознакомившись с текстом акта, бывший царь записал в дневнике: «И кто только подсказал Мише такую гадость?» 300-летняя монархия Романовых (со второй половины XVIII в. — Голштейн-Готторп- Романовых) пала почти без сопротивления. В несколько дней Россия стала самой свободной страной в мире. Народ был вооружен и осознавал свою силу.
Державная икона Божией Матери
Сегодня Церковь вспоминает явление иконы Божией Матери «Державная» в марте 1917 года в селе Коломенское под Москвой.
Крестьянке Евдокии Андриановой во сне явилась Сама Богородица, велевшая женщине пойти в Коломенское и найти в «белой» церкви Ее икону, чтобы люди могли молиться перед ней.
С разрешения настоятеля Вознесенского храма, в его подвале, среди старых икон, Евдокия и отыскала похожий, явленный ей во сне, образ – на иконе было изображение Богородицы, восседавшей на престоле с Богомладенцем на коленях. В своих руках Матерь Божия держала царские регалии – скипетр и державу. По этому изображению икону и стали именовать «Державной».
Весть о явлении новой иконы быстро облетела не только Москву, но и другие уголки неспокойной тогда России. Времена смутные — февральская революция, поражения на фронтах, госпитали, заполненные ранеными воинами, крушение традиций и государственных устоев, иллюзорные надежды на свободы, разговоры о равенстве и братстве…
В этот же день многие узнали о «добровольном» отречении от престола последнего царя из династии Романовых Николая II. Для многих весть о том, что в тот же день была обретена икона Богородицы, держащая в своих руках регалии царской власти — державу и скипетр, стали предзнаменованием: словно Пресвятая Богородица приняла эти видимые символы попечения. А ведь именно при восшествии на царский престол Михаила Феодоровича Романова впервые, на законном основании, были вручены ему эти два атрибута царского бремени — скипетр и держава.
При активном участии святителя Тихона была составлена служба и акафист в честь образа Державной Божией Матери. С образа стали делать списки, которые стали распространяться по всем храмам России.
Скоро грянула буря, и вихрь страшных событий закрутил со страшной демонической силой все русское общество, разрушая храмы, попирая святыни, перемалывая людей и меняя облик городов и весей, но то, что в руках у Пречистой Девы люди видели символы попечения и покровительства верным — скипетр и державу, оставляло надежду на милость Божию.