Когда один наивный бедняк спросил блаженного старца Феофила, как он достиг того, что умеет и будущее предсказывать, тот ответил: «А ты вырви у себя ресницу и попробуй завязать на ней два узелка». Бедняк попробовал, но у него не получилось завязать даже и одного, и тогда он сказал, что это слишком трудно. «Вот и мне это с таким трудом досталось», – ответил старец.
Богом хранимое дитя
«В мире будете иметь скорбь» (Ин. 16, 33), – говорится в Евангелии, и «если Меня гнали, будут гнать и вас» (Ин. 15, 20). Эти слова в полной мере исполнились в жизни блаженного Феофила от самых первых дней его появления на свет. Произошло это в октябре 1788 года. Тогда в городе Махновке Киевской губернии, в семье священника Андрея Горенковского и жены его Евфросинии, родилось двое близнецов. Одного из них назвали Фомой – это и был будущий святой.
Женщина была подвержена суеверию и стала считать, что ребёнка ей подменили
Избранничество угодника Божия было отмечено с самого рождения тем, что он не хотел принимать молочной пищи и поэтому отворачивался даже от материнской груди. Евфросиния вынуждена была кормить его картофельной кашицей и отваренными овощами. Однако то, что от самого рождения проявилось, как незаурядный аскетизм младенца, мать понимала по-своему и сразу же невзлюбила своё родное дитя. Несмотря на то, что муж её был священником, женщина была подвержена глубокому суеверию, и, подстрекаемая многими соседками, стала считать, что ребёнка ей подменили при рождении. Евфросиния сама называла Фому не иначе, как «уродом» или «упырём», «обменком».
В своём помрачении женщина дошла до того, что решила убить собственное дитя. Для этого она подговорила свою служанку утопить Фому в реке. Но когда та бросила ребёнка в реку, повторилось чудо, некогда произошедшее с пророком Моисеем: Фома не утонул, а бережно был перенесён течением на другой берег. Такое повторилось с ним дважды. Тогда служанка поняла, что необычный ребёнок хранится Промыслом Божиим, и отнесла его назад Евфросинии, отказавшись причинять ему какой-либо вред. Однако даже рассказ о случившемся не остановил озлобленную мать. Она решила сама довести дело до конца.
Схватив Фому, Евфросиния побежала к водяной мельнице и бросила дитя под колесо. Будучи уверена, что ребёнок погиб, она поспешно удалилась. Однако в тот самый момент, когда жернова должны были раздавить дитя, колесо остановилось. От большого напора удерживаемой воды произошёл необычайный шум, на который выбежал мельник. Увидев на воде Фому, над которым нависло колесо, он быстро схватил младенца на руки, и после этого мельница сразу же снова заработала.
Свидетелем всего происходящего была служанка Евфросинии. Она и рассказала мельнику обо всем. Тогда вместе они решили втайне от матери отнести Фому его отцу, поведав обо всём, что с ребёнком случилось. Опечаленный такой нелюбовью матери к сыну, священник подыскал для Фомы кормилицу, которая бы воспитывала младенца подальше от дома. Кормить мальчика пришлось мягким хлебом, смоченным медовой водой. Мальчик стал быстро крепнуть и подрастать. Однако прошло совсем немного времени, как скончался его отец.
Скиталец с юных лет
Перед смертью священник Горенковский просил мельника, бывшего свидетелем чудесного спасения ребёнка, взять к себе Фому на воспитание. Мельник с радостью согласился. Однако быстро ширились слухи о необычном младенце, и вскоре один зажиточный крестьянин из соседнего села, не имевший наследников, попросил мельника отдать ему Фому для усыновления. Желая блага ребёнку, мельник согласился. И действительно некоторое время Фома жил, окружённый любовью и изобилием. Но, по воле Божией, и это длилось недолго. Вскоре скончался усыновивший Фому богач. Его вдова, хотевшая вторично выйти замуж, отдала мальчика на воспитание священнику их села.
У нового опекуна Фома прожил до семи лет. Благодаря ему он приобщился к храму, полюбил богослужение. Когда мальчику исполнилось семь лет, священник начал обучать его грамоте. Однако вскоре и он скоропостижно скончался. Староста того храма, где служил священник, решил отвести Фому назад к матери, надеясь, что сердце её за это время смягчилось по отношению к сыну. Однако Евфросиния, которая в то самое время колола дрова, едва завидев приведённого к ней Фому, бросила в него топором, которым рассекла ему правое плечо.
Тем временем, пока заживала рана мальчика, староста узнал, что в Киево-Братском монастыре служит вдовый священник, приходившийся Фоме дядей. Он-то и стал последним опекуном мальчика. Вскоре под присмотром своего дяди Фома был отдан на обучение на низшие курсы Братской академии.
Примирение Фомы с матерью произошло уже перед самой её смертью. Пораженная страшной болезнью, Евфросиния, обличаемая совестью, сильно терзалась, ей являлись жуткие видения. Осознав в этом гнев Божий, она вызвала Фому, чтобы попросить у него прощения за содеянное зло и попрощаться. Не питая никакой злобы или обиды, юноша с радостью простил свою мать. На его руках она и скончалась.
Церковное служение
После смерти своего последнего опекуна Фома был вынужден сам зарабатывать себе на жизнь. В 1810-м году он стал прислуживать дьячком в Чигирине, однако в том же году был переведён пономарём в Обухов. В 1812-м году он становится послушником Киево-Братского монастыря. Здесь он нёс различные послушания: вначале в хлебной, позже – в трапезной, а затем уже служил пономарём и звонарём.
11 декабря 1821 года исполнилось заветное желание Фомы – он был пострижен в монахи с именем Феодорит. После этого ему назначают новое послушание в ризнице. 30 сентября 1822 года Феодорита рукоположили в иеродиакона, а 6 февраля 1827 года – в иеромонаха. Тогда же он был назначен экономом Братского монастыря.
Подвиг юродства
Китаева пустынь
Он избирает для себя иной путь подвижничества – Христа ради юродство
Новое назначение весьма тяготило Феодорита связанными с ним мирскими заботами, и он написал прошение уволить его с этой должности, с тем чтобы удалиться в пещеры в Лесниках, которые были ископаны ещё преподобным Феодосием Киево-Печерским. Однако последняя просьба иеромонаха не была удовлетворена. И тогда он избирает для себя иной путь подвижничества, не менее трудный – Христа ради юродство.
9 декабря 1834 года Феодорит был пострижен в схиму с новым именем Феофил. Интересно, что сразу после своего пострижения блаженный обшил свой схимнический куколь разными лоскутами и так его всё время носил. Но когда в день его кончины все лоскуты отпороли, куколь оказался совершенно новым. В нём старца и хоронили.
Тяготясь шумной жизнью в Братском монастыре, старец стал подыскивать более уединённое место. И таким местом подвигов временно стал сад у реки Глубочица, хозяин которого И.Н. Диковский весьма почитал блаженного Феофила. А в декабре 1844 года старец написал прошение о переводе его из Братского монастыря в Больничный монастырь при Киево-Печерской лавре. Однако вместо этого он был определён в Голосеевскую пустынь под Киевом.
Блаженный усугубил свой подвиг юродства, за что был удалён в так называемый Новопасечный сад. 29 апреля 1849 года Феофила переводят в Китаевскую пустынь, где он и предавался своим подвигам практически до самой своей смерти. Уединённая местность, окружённая густыми лесами, скрытая от посторонних взглядов, вполне соответствовала духовному настрою святого. К тому времени о нём узнали люди, которые толпами приходили к подвижнику, причём большинство – из любопытства, и здесь он целыми днями мог скрываться от них в лесах, предаваясь молитве и богомыслию.
Внешний вид
Сохранились воспоминания и о внешнем виде святого: «Иеросхимонах Феофил был довольно высокого роста. Светлое лицо его и ясные голубые глаза отнюдь не гармонировали с той угрюмостью, какую он принимал на себя иногда в обращении с людьми. Бороду носил он короткую и узкую, не подрезывая, а выщипывая из нее волосы». О его манере разговаривать и держать себя на людях отмечалось следующее: «Говорил глухо и довольно быстро, употребляя по большей части малороссийское наречие. Никто никогда не видел его смеющимся, а часто – плачущим, и постоянные слезы эти, как драгоценный бисер, служили пред очами Господа искуплением множества наших грехов».
Одевался старец очень неряшливо, внешности он вообще придавал малое значение, заботясь лишь о внутреннем. Одежду он носил грязную и заплатанную белыми нитками, часто испачканную тестом или сажей. Обувь его тоже была всегда изодранной. Случалось такое, что на одной ноге Феофила был сапог, а на другой красовался валенок. Голову он часто обвязывал грязным полотенцем. Многие замечали, что чем неопрятнее был одет старец, тем неспокойнее было его внутреннее состояние. Ещё он, никогда не снимая, носил на себе тяжёлый железный пояс с иконой Богоявления на нём (в память о том, как младенцем был дважды спасён на воде).
Чудачества святого
Много странного и непонятного для мира было в действиях и обычаях Феофила. Он не следил не только за своим внешним видом, но и в келлии у него тоже всегда были грязь и беспорядок. Старец говорил, что такая обстановка должна напоминать ему о беспорядке в собственной душе. Круглый год в его келейке тлели дрова в печи, так что зимой там было всегда холодно, а стены постоянно были покрыты копотью.
Необычным было и угощение святого. Обычно, принимая посетителей, он смешивал в миске разную еду: и кислое, и горькое, и сладкое; первое со вторым и со сладким. «Потому что и в жизни сладкое всегда бывает перемешано с горьким», – объяснял блаженный. Однако, на удивление, эта еда, благословлённая старцем, всегда оказывалась не просто съедобной, но и вкусной.
Денег от посетителей иеросхимонах Феофил никогда не брал, а если ему всё же оставляли какие-то монеты, он тут же раздавал всё нищим. Оставленное же золото мог выбросить и за порог, на что быстро находились охотники.
От людей старец обычно скрывался в лесу. Особенно он не любил «каретных», высокопоставленных гостей и любопытствующих. Чтобы избавиться от последних, блаженный часто перед их приходом смазывал дверную ручку своей келлии дёгтем. Приезжавшим к нему светским барышням Феофил обычно поручал выполнять самые грязные послушания, проверяя тем самым их смирение. Некоторые слушались, другие уезжали от преподобного ни с чем.
Странно вёл себя Феофил и в храме. До своего рукоположения обычно юродивый стоял в притворе, опустив глаза в пол. Бывало, он без благословения поднимался на клирос и начинал читать шестопсалмие. В других случаях он мог вбежать в храм в конце утрени или перед самой Херувимской песнью на литургии. Он падал на колени, воздевал руки к небу и начинал громко молиться. После этого святой так же внезапно удалялся из храма, как правило, сопровождаемый толпой почитателей.
Бывало, что блаженный Феофил «проказничал». Он мог принести в храм целую охапку жуков, прусаков и других насекомых и высыпать их прямо на пол. Что символически хотел показать этим святой, мы можем только догадываться.
Послушный бычок
Был у старца и необычный «послушник» – бычок, которого ему подарили. Он имел то необъяснимое свойство, что во всём слушался святого, без слов понимая его волю. Часто Феофил выезжал на этом бычке в город. Причём удивительно было то, что бычок не имел вожжей и уздечки. Старец обычно становился на повозке спиной к нему и читал Псалтырь. Бычок сам угадывал, куда нужно ехать, и всегда привозил своего хозяина в положенное место.
Ещё животное умело различать людей: добрых и мирно настроенных – от недоброжелателей. Хороших людей он пропускал в келлию к старцу, а злых бодал и не пускал.
Прозорливость старца
Известность блаженного была столь велика, что никто в Киеве не начинал важных дел без его благословения
Люди шли к старцу Феофилу не только за исцелениями, помощью в житейских нуждах, но и за советом, так как знали о его прозорливости. В то время известность блаженного была столь велика, что почти никто в Киеве не принимал никаких серьёзных решений, не начинал важных дел без его совета и благословения. Родители не выдавали замуж и не женили своих детей, не посетив прежде келлии святого старца.
Часто Феофил либо говорил загадками, либо давал какие-то непонятные, на первый взгляд ничего не значащие вещи, символический смысл которых раскрывался впоследствии. Так, однажды семья приехала просить для своей дочери благословение на монашество, описывая, насколько скромна и склонна к монашеской жизни их дочь. На это старец ничего не ответил, но подарил им в дорогу свечу без фитиля. Когда спустя полгода эта скромница родила ребёнка, родители поняли, что означал столь странный подарок.
Известно, что иеросхимонах Феофил предсказал основание трёх обителей в Киеве в то время, когда на их месте ещё ничего не было: Ионинского и Покровского монастырей, а также Спасо-Преображенской пустыни. Относительно первого монастыря сохранились сведения, что, прогуливаясь на том месте с одной послушницей, старец сказал, что некогда на этом месте будет монастырь, в котором, как рыбы в реке бывают разные, большие и маленькие, так и монахи будут разной духовной глубины.
Особо примечательным можно назвать пророчество преподобного об основании Покровского женского монастыря. Как-то, прогуливаясь в том самом саду на Глубочице, где он любил это делать, старец остановился и сказал хозяину этого сада Диковскому, что место, на котором они стоят, – свято. Он также предсказал, что со временем здесь будет женский монастырь, а основательницей его станет «царственная жена». И действительно, в 1888-м году эту землю выкупила великая княгиня Александра Петровна, урожденная принцесса Ольденбургская, с тем, чтобы основать здесь женскую обитель. Позже она сама приняла монашеский постриг с именем Анастасия (преподобная Анастасия Киевская) и стала первой настоятельницей Киевского Покровского монастыря.
Стоит упомянуть, что к самому старцу Феофилу тоже приезжали царственные особы. Дважды его посещал Император Николай I. В первый раз блаженный предсказал ему трудный – тернистый – путь. Когда в 1852-м году Император посетил Киев в последний раз, он решил также съездить в пустынь к Феофилу. Однако последний, завидев издали царский экипаж, расцарапав себе руки и лицо до крови, раскопал ближайший муравейник и улёгся в него, притворившись мёртвым. Так он предсказал Николаю I его скорую кончину.
Недовольство начальства
Когда блаженный начинал служить, он видел росу, сходящую на Святые Дары
Хотя многие почитали иеросхимонаха Феофила ещё при жизни как святого, было у него и много недоброжелателей. В основном они жаловались и наговаривали на блаженного церковному начальству, за что Феофила часто ругали. Он воспринимал эти жалобы спокойно, не оправдывался и обычно отвечал словами из Священного Писания. Да и само священноначалие часто бывало недовольно блаженным, так как не понимало смысла его поступков.
Во-первых, настоятелям обителей, где подвизался Феофил, не нравились огромные толпы народа, которые везде преследовали святого. Во-вторых, тот беспорядок, который он устраивал у себя в келлии и часто вносил в жизнь обители своим непредсказуемым поведением, также смущал многих. Странным казалось и поведение Феофила в алтаре, когда он сослужил с кем-либо из владык и священников. Он часто становился не на то место, поворачивался в обратную положенной по Уставу стороне, так что митрополит вынужден был говорить рядом стоящему священнику: «Поверни этого назад».
В основном это объясняли «малограмотностью» Феофила. Однако старец однажды признался, что причина не в этом. Он прекрасно знал и уважительно относился к Уставу. Но когда блаженный начинал служить, он забывал о себе и видел то, чего никто не видел: луч, крестообразно осеняющий служащих; росу, сходящую на Святые Дары. Именно это невольно заставляло его вести себя так в алтаре.
Долгое время не мог принять иеросхимонаха Феофила митрополит Киевский Филарет (Амфитеатров), пока тот не предсказал ему пожар в Киево-Печерской лавре, вручив обугленную головешку. Со временем владыка так полюбил святого, что даже поселил его вместе со иеросхимонахом Парфением (преподобный Парфений Киевский) у себя в Голосеевской даче для совместного подвига. Однако это общежитие так тяготило Феофила, что он постарался устроить в покоях владыки полнейший беспорядок, а также часто будил всех среди ночи пением «Се Жених грядет в полунощи». Из-за этого вскоре владыка вынужден был отпустить его назад в пустынь.
Преставление блаженного
Ченстоховская икона Божией Матери
Незадолго до своей смерти – 23 апреля 1853 года – блаженный был перемещён начальством из Китаевской пустыни в Голосеево. Однако сам он говорил: «Умирать я пойду на старое место». И действительно, спустя несколько месяцев он вернулся в Китаевскую пустынь. Часто он молился в лесу, стоя на коленях на пне или же в дупле огромного срубленного дуба, где у него висело Распятие и теплилась лампада. Приезжал старец для молитв и в Киево-Печерскую лавру, где каждую субботу служил акафист перед Ченстоховской иконой Божией Матери.
О времени своей смерти Феофил знал заранее, он говорил: «Давно бы мне пора умереть, да Прасковья молится обо мне». За неделю до кончины старец попросил послушников навозить земли и ссыпать её возле келлии для будущей могилки. Готов у него был и «гроб» – большой ящик на колокольне, в который складывали церковные свечи.
Блаженной была и кончина старца. Он велел зажечь свечи, спокойно лёг на скамью, которую сам поставил через порог келлии, взял в руки крест. Затем он отправил одного из послушников к начальнику пустыни сказать, чтобы звонили в колокола, так как Феофил умер. Только когда уже зазвонили колокола, начальник был весьма удивлён, узнав, кто именно передал это повеление.
Другой послушник, оставшийся при старце, стал свидетелем ещё более необычного явления. Перед тем как Феофил издал последний вздох, над ним в келлии стала медленно подниматься кровля – так небо готовилось принимать душу праведника. Затем кровля опустилась на прежнее место.
Феофил скончался тихо и безболезненно. Отпечаток блаженства был на его лице, а по комнате разлилось дивное благоухание. Случилось это 28 октября (10 ноября) 1853 года – в день памяти Параскевы, именуемый Пятницей, как старец и предсказывал. Погребли иеросхимонаха Феофила у стен Свято-Троицкой церкви монастыря, рядом с могилой другой подвижницы, ранее подвизавшейся здесь – старицы Досифеи.
27 июля 1993 года, спустя 140 лет, блаженный Феофил был прославлен в лике местночтимых святых. Состоялось обретение его мощей, которые 24 февраля 2009 года были торжественно перенесены в храм Двенадцати апостолов при монастыре. 3 февраля 2016 года Русской Церковью было благословлено общецерковное прославление преподобного Феофила Киевского, Христа ради юродивого.
- Смотри не сей пшеницы между тернием, а сей на тучной земле; да и тут еще хорошо разглядывай, нет ли лебеды, чтоб не выросло плевелов, заглушая ростки пшеницы.
- Тише едешь, дальше в Царство Небесное попадёшь.
- Нельзя противиться злому. Грешно предаваться грусти. Мы изгнанники на земле. А изгнанникам не дивны оскорбления и обиды. Мы у Бога под епитимией, а епитимия заключается в лишениях и трудах. Мы больны душою и телом, а больным полезны горькие лекарства.
- Любите, любите друг друга любовью святой и не держите гнева друг на друга. Не прельщайтесь ничем; не прилагайте сердца ни к чему земному: всё это оставим здесь, только одни добрые дела пойдут с нами на тот свет.
- Неверов ныне много стало, и многие отстали от стада Христова. Горе им. Ведь Пастырь у нас – Господь. Все Его овцы по Нем идут, следуя Его учению и исполняя Его святые заповеди. Правда, есть больные и слабые овцы – то есть грешники, – но всё же и они плетутся за стадом. Но веру потерявшие – это те, которые совсем отстали и брошены на съедение зверям.
- Надо больше печься о душе, нежели о теле, чаще молиться и оплакивать свои согрешения, да не только свои, но и ближнего своего; без этого ни одна плоть человеческая не спасётся.
- Молиться надо за врагов. Они большею частью сами не видят, что творят. Да они даже и благодетели наши: нападками своими они укрепляют в нас добродетели, смиряют на земле дух наш, а на небе сплетают нам райские венцы. Род человеческий приходит в изнеможение, подвижники ослабевают в силах и тем только и спасаются, что их гонят и причиняют им скорби.