Святая ночь

Когда мнe было пять лет, меня постигло большое горе. Я не знаю, испытала ли я впоследствии горе большее, чем тогда.

У меня умерла бабушка. До того времени она каждый день сидела на угловом диване в своей комнате и рассказывала чудные вещи.

Я не помню бабушку иной, как сидящей на своем диване и рассказывающей с утра до ночи нам, детям, притаившимся и смирно сидящим возле нее; мы боялись проронить хоть слово из рассказов бабушки. Это была очаровательная жизнь! Не было детей, болee счастливых, чем мы.

Я смутно помню образ бабушки. Помню, что у нее были прекрасные, белые, как мел, волосы, что была она очень сгорбленна и постоянно вязала свой чулок.

Еще помню, что, когда бабушка кончала рассказ, она клала свою руку мне на голову и говорила:

“И все это такая же правда, как то, что я тебя вижу, а ты меня”.

Помню, что бабушка умела петь красивые песни; но пела их бабушка не каждый день. В одной из этих песен говорилось о каком-то рыцарe и морской девe, к этой песне был припев:

“Как холодно веет ветер, как холодно веет ветер по широкому морю”.

Вспоминаю я маленькую молитву, которой научила меня бабушка, и стихи псалма.

О всех рассказах бабушки сохранилось у меня лишь слабое, неясное воспоминание. Только один из них помню я так хорошо, что могу рассказать. Это—маленький рассказ о Рождестве Христовом.

Вот, почти все, что у меня сохранилось в памяти о бабушке; но лучше всего я помню горе, которое меня охватило, когда она умерла.

Я помню то утро, когда угловой диван остался пустым, и было невозможно себe представить, как провести длинный день. Это помню я хорошо и никогда не забуду.

Нас, детей, привели, чтобы проститься с умершей. Нам было страшно поцеловать мертвую руку; но кто-то сказал нам, что последний раз мы можем поблагодарить бабушку за все радости, которые она нам доставляла.

Помню, как ушли сказания и песни из нашего дома, заколоченные в длинный черный гроб, и никогда не вернулись.

Помню, как что-то исчезло из жизни. Будто закрылась дверь в прекрасный волшебный мир, доступ в который нам был до того совершенно свободен. С тех пор не стало никого, кто смог бы снова открыть эту дверь.

Помню, что пришлось, нам, детям, учиться играть в куклы и другие игрушки, как играют все дети, и постепенно мы научились и привыкли к ним.

Могло показаться, что заменили нам новые забавы бабушку, что забыли мы ее.

Но и сегодня, через сорок лет, в то время, как разбираю я сказания о Христе, собранные и слышанные мною в далекой чужой стране, в моей памяти живо встает маленький рассказ о Рождестве Христовом, слышанный мной от бабушки. И мне приятно еще раз его рассказать и поместить в своем сборникe.

* * *

Это было в Рождественский сочельник. Все уехали в церковь, кроме бабушки и меня. Я думаю, что мы вдвоем были одни во всем доме; только мы с бабушкой не смогли поехать со всеми, потому что она была слишком стара, а я слишком мала. Обе мы были огорчены, что не услышим Рождественских песнопений и не увидим священных огней.

Когда уселись мы, одинокие, на бабушкином диване, бабушка начала рассказывать:

„Однажды глубокой ночью человек пошел искать огня. Он ходил от одного дома к другому и стучался;

— Добрые люди, помогите мне — говорил он.— Дайте мне горячих углей, чтобы развести огонь: мне нужно согреть только что родившегося Младенца и Его Мать.

Ночь была глубокая, все люди спали, и никто ему не отвечал.

Человек шел все дальше и дальше. Наконец увидел он вдали огонек. Он направился к нему и увидел, что это — костер. Множество белых овец лежало вокруг костра; овцы спали, их сторожил старый пастух.

Человек, искавший огня, подошел к стаду; три огромные собаки, лежавшие у ног пастуха, вскочили, заслыша чужие шаги; они раскрыли свои широкие пасти, как будто хотели лаять, но звук лая не нарушил ночной тишины. Человек увидел, как шерсть поднялась на спинах собак, как засверкали в темноте острые зубы ослепительной белизны, и собаки бросились на него. Одна из них схватила его за ногу, другая — за руку, третья — вцепилась ему в горло; но зубы и челюсти не слушались собак, они не смогли укусить незнакомца и не причинили ему ни малейшего вреда.

Человек хотеть подойти к костру, чтобы взять огня. Но овцы лежали так близко одна к другой, что спины их соприкасались, и он не мог дальше идти вперед. Тогда человек взобрался на спины животных и пошел по ним к огню. И ни одна овца не проснулась и не пошевелилась”.

До сих пор я, не перебивая, слушала рассказ бабушки, но тут я не могла удержаться, чтобы не спросить:

— Почему не пошевелились овцы? — спросила я бабушку.

— Это ты узнаешь, немного погодя, — ответила бабушка и продолжала рассказ:

„Когда человек подошел к огню, заметил его пастух. Это был старый, угрюмый человек, который был жесток и суров ко всем людям. Завидя чужого человека, он схватил длинную, остроконечную палку, которой гонял свое стадо, и с силой бросил ее в незнакомца. Палка полетела прямо на человека, но, не коснувшись его, повернула в сторону и упала где-то далеко в поле”.

В этом месте я снова перебила бабушку:

— Бабушка, почему палка не ударила человека?— спросила я; но бабушка мне ничего не ответила и продолжала свой рассказ.

„Человек подошел к пастуху и сказал ему:

— Добрый друг! Помоги мне, дай мне немного огня.

Только что родился Младенец; мне надо развести огонь, чтобы согреть Малютку и Его Мать.

Пастух охотнее всего отказал бы незнакомцу. Но когда он вспомнил, что собаки не смогли укусить этого человека, что овцы не разбежались перед ним, и палка не попала в него, как-будто не захотела ему повредить, пастуху стало жутко и он не осмелился отказать незнакомцу в его просьбе.

— Возьми, сколько тебе надо, — сказал он человеку.

Но огонь уже почти потух. Сучья и ветки давно сгорели, оставались лишь кроваво-красные уголья, и человек с заботой и недоумением думал о том, в чем донести ему горячие уголья.

Заметя затруднение незнакомца, пастух еще раз повторил ему:

— Возьми, сколько тебе надо!

Он с злорадством думал, что человек не сможет взять огня. Но незнакомец нагнулся, голыми руками достал из пепла горячих углей и положил их в край своего плаща. И уголья не только не обожгли ему руки, когда он их доставал, но не прожгли и плаща, и незнакомец пошел спокойно назад, как будто нес в плаще не горячие уголья, а орехи или яблоки”.

Тут снова не могла я удержаться, чтобы не спросить:

— Бабушка! почему не обожгли уголья человека и не прожгли ему плащ?

— Ты скоро это узнаешь — ответила бабушка и стала рассказывать дальше.

„Старый, угрюмый, злой пастух был поражен всем, что пришлось ему увидеть.

— Что это за ночь, —спрашивал он сам себя,— в которую собаки не кусаются, овцы не пугаются, палка не ударяет и огонь не жжет?

Он окликнул незнакомца и спросил его:

— Что сегодня за чудесная ночь? И почему животные и предметы оказывают тебе милосердие?

— Я не могу тебe этого сказать, если ты сам не увидишь, — ответил незнакомец и пошел своей дорогой, торопясь развести огонь, чтобы согреть Мать и Младенца.

Но пастух не хотел терять его из вида, пока не узнает, что все это значит. Он встал и пошел за незнакомцем, и дошел до его жилища.

Тут увидел пастух, что человек этот жил не в доме и даже не в хижине, а в пещере под скалой; стены пещеры были голы, из камня, и от них шел сильный холод. Тут лежали Мать и Дитя.

Хотя пастух был черствым, суровым человеком, но ему стало жаль невинного Младенца, который мог замерзнуть в каменистой пещере, и старик решил помочь Ему. Он снял с плеча мешок, развязал его, вынул мягкую, теплую пушистую овечью шкурку, и передал ее незнакомцу, чтобы завернуть в нее Младенца.

Но в тот же миг, когда показал пастух, что и он может быть милосердным, открылись у него глаза и уши, и он увидел то, чего раньше не мог видеть, и услышал то, чего раньше не мог слышать.

Он увидел, что пещеру окружают множество ангелов с серебряными крыльями и в белоснежных одеждах. Все они держат в руках арфы и громко поют, славословя родившегося в эту ночь Спасителя Мира, Который освободит людей от греха и смерти.

Тогда понял пастух, почему все животные и предметы в эту ночь были так добры и милосердны, что не хотели никому причинить вреда.

Ангелы были всюду; они окружали Младенца, сидели на горе, парили под небесами. Всюду было ликование и веселье, пение и музыка; темная ночь сверкала теперь множеством небесных огней, светилась ярким светом, исходившим от ослепительных одежд ангелов. И все это увидел и услышал пастух в ту чудесную ночь, и так был рад, что открылись глаза и уши его, что упал на колени и благодарил Бога”.

Тут бабушка вздохнула и сказала:

— То, что увидел тогда пастух, могли бы и мы увидеть, потому что ангелы каждую Рождественскую ночь летают над землею и славословят Спасителя, но если бы мы были достойны этого.

И бабушка положила свою руку мне на голову и сказала:

— Заметь себе, что все это такая же правда, как то, что я тебя вижу, а ты меня. Ни свечи, ни лампады, ни солнце, ни луна не помогут человеку: только чистое сердце открывает очи, которыми может человек наслаждаться лицезрением красоты небесной.

Зарянка

Расскажу вам историю, услышанную от моей бабушки. Ей эту историю рассказала бабушка, а бабушке – прабабушка.

Дело было будто бы в самое первое Рождество, когда Христос еще лежал в яслях, а в хлеву было очень холодно.

Спасал лишь крохотный костер, разведенный в очаге на глиняном полу. Богородица глядела на огонек и думала со страхом, что еще немного, и он погаснет. А сил подойти и подуть на угли у Девы Марии не было.

Она попросила вола:

– Пожалуйста, подуй на костер, добрый вол.

Но громадное животное жевало что-то, думало о своем и не услышало просьбы.

Богородица обратилась к овце:

– Пожалуйста, подуй на костер, добрая овца.

Но и овца жевала что-то и тоже думала о чем-то своем. В этот момент она могла услышать разве что удар грома, но никак не слабый голос Матери Божьей.

Между тем угольки цвели все скромнее, еще несколько мгновений, и они погаснут. И вдруг послышалось шуршание маленьких крыльев.

То была птица зарянка (малиновка), впрочем, в то время ее звали совсем иначе.

Ее крылья затрепетали над угасающим костром. Подобно небольшим кузнечным мехам, они обдавали его воздухом. Угли стали ярко-красными, а зарянка продолжала махать крыльями и при этом ухитрялась петь, насвистывая что-то жизнерадостное.

Иногда она отвлекалась от угольков, собирая клювом сухие хворостинки, и подбрасывала их в костер. Пламя понемножку разгоралось и стало нестерпимо жечь птичке грудь, которая становилась все более красной. Но зарянка терпеливо переносила боль. Она продолжала раздувать огонь до тех пор, пока он весело не затрещал в очаге и не согрел хлев.

Младенец Иисус в это время спал и во сне улыбался.

Пресвятая же Матерь посмотрела нежно на красную грудку птицы, обожженную пламенем, и сказала: “Отныне пусть эта грудь будет священным напоминанием о твоем поступке”.

Так и получилось. С той Святой ночи красная грудка зарянки напоминает нам, какое благородное сердце в ней таится.

Сельма Лагерлеф. Перевёл с англ. и пересказал В.Григорян

Рождественская ёлочка

Давно это было. В самые распродавние времена. Так, что и не верится даже. Но, однако же, все-таки было.

В ту пору Дед Мороз по Святой Руси ну совсем уж без всякого толку шатался. Злющий такой старикашка был: то нос кому ни с того, ни с сего отморозит. То ухо… И свою внучку Снегурочку таким же безобразиям обучал.

И вот надоело им как-то по лесам густым, да по полям пустым ходить-злиться, да с друг дружкой дразниться. И решили они посмотреть, как люди в тепле-уюте живут.

А был в ту пору Сочельник Рождественский.

Вот подошли они к одному окошку – заглядывать стали.

Дохнул Дед Мороз, дохнула Снегурочка, — а окно-то и замерзло!

В избушке той были братик с сестричкой: Иванушка да Машенька. Подбежали они изнутри к окошку – и тоже давай на него дышать!

Подышит один, подышит другая, потрут пальчиками – стекло и оттаивает маленькими кружочками!

Рассердился Дед Мороз и давай дуть-свистеть на окошко пуще прежнего.

А Иванушка с Машенькой опять подышали на стекло изнутри – оно и оттаяло!

— Ах, вы со мною тягаться, да со Снегурочкой состязаться! – кричит Дед Мороз. И так окно всякими узорами расписывает, что аж стекла трещат!

А детям нипочем: смеются да радуются. Опять на окошко подышали – оно и оттаяло.

Припали к окошку и засматривают на улицу.

Удивился Дед Мороз и спрашивает:

— Чего это вы со мной в игры играете да на улицу выглядываете? Али батюшку увидели на краю села, али матушка по воду на речку пошла?

Дети ему и отвечают:

— Неужто не слыхал, дедушка, что в Сочельник с первой звездой Сама Матушка Пресвятая Богородица со Младенцем Христом по Святой Руси ходит да в каждый дом, где Ее ждут, заходит? Вот мы и хотим Ее первыми увидеть и встретить.

Не слыхал такого чуда Дед Мороз никогда прежде.

Почесал в затылке, да и говорит:

— А как же вы встречать-то будете Младенца Иисуса Христа и Его Пречистую Матерь?

Ванюшка с Машуткой ему и отвечают:

— Солеными грибами да сладкими пирогами, ключевою водой да молитвой святой! А в старину, — говорят, — пальмовыми ветками встречали и смоквами угощали. Только где их у нас, среди белых снегов да колючих ветров, сыщешь?

Переглянулись Дед Мороз со Снегурочкой, призадумались.

Пошли за деревню, сели под елкой и затужили.

Жалко им стало детей, и себя жалко. Они тут ходят, безобразничают под Рождество, а дети святое дело задумали.

Так и вечер наступил…

Глядь – а в небе уже первая звездочка зажглась!

А по дороге к деревне Сама Матушка Пресвятая Богородица со младенцем Христом идет!

Оглянулся дед Мороз по сторонам: вот бы где пальму найти! Да где ж ее найдешь?!

И давай ветку разлапистую с елки обламывать: красавица-то ведь какая! Чем хуже пальмы?

Снегурочка ему помогает усердно.

Да так увлеклись, что не только веточку, а всю елочку отломали! И бегом к избушке, где братик с сестричкой живут.

Вежливо в дверь постучали. А когда им открыли – в пояс хозяевам поклонились:

— Давайте, детки, скорее машите елочкой! А то как бы Царица Небесная мимо вас не прошла. Да и мы с вами порадуемся. Кто ж младенцу Христу на белом свете не рад?

А тут и Сама Богородица со Христом на пороге:

— Я этих деток, — говорит, — знаю давно. Они родителей своих слушают и Сыну моему каждый день молятся. Вот Я и решила к ним первым зайти.

Коснулась Богородица елочки своим золотым жезлом, а на вершину ее с неба первая звездочка и прилетела!

Коснулась Матерь Божия еще раз – зажглись на елочке разноцветные свечи.

В третий раз коснулась она елочки жезлом Своим – появились на ажурных веточках конфеты да пряники.

То-то было радости в избе!

Все сразу стали петь и хоровод вокруг елочки водить.

А Богородица и говорит:

— Вот так теперь будут на Руси во все века Рождество моего Сына встречать.

И пошла Она дальше по всей земле.

А у нас, на Святой Руси, с тех пор так и повелось: в Красном углу, что на сторону восточную – икона Пресвятой Богородицы со Младенцем Христом. Под иконой – нарядная да праздничная елка. А под елочкой – добрый-предобрый Дедушка Мороз со своей маленькой внучкой Снегурочкой.

Автор: И. Рутенин

Сказка «Рождественское печенье»

Целый день Кристина с мамой провели на кухне. Вместе с мамой она старательно месила тесто, вырезала  печенье при помощи красивых формочек и покрывала его сладкой глазурью. К вечеру на кухне стояла большая чашка вкуснейшего ароматного печенья.

Несмотря на то, что печь Рождественское печенье — традиция ежегодная, в этом году для Кристины — это особый день. Ведь завтра она впервые самостоятельно пойдет в гости к бабушке, чтобы угостить и поздравить ее с праздником.

Ночью выпал снег. Когда девочка проснулась, то увидела за окном неповторимую белую картину. Все было покрыто снегом и сверкало в лучах зимнего солнышка.

— Славно постарался Морозушка. Все покрасил в белый цвет…

К обеду мороз перестал «кусаться», и Кристина собралась к бабушке. Она надела шубку, шапку, теплые сапожки и рукавички. Мама дала ей пакет с печеньем и строго наказала идти прямиком к бабушке. Ведь если она задержится, то мама и бабушка будут очень волноваться.

Кристина поцеловала маму, пообещала быть послушной девочкой и пошла к бабушке. Бабушка жила совсем недалеко, через три дома. Во дворе девочка встретила своих подружек — Арину и Катю. Не удержалась и похвасталась им своим печеньем.

— Ах, какое красивое! — воскликнули девочки.

— Угощайтесь, — протянула пакет с печеньем Кристина.

Девочки взяли по гостинцу, поблагодарили подругу и побежали кататься на горке.  А Кристина пошла дальше.

Тут она увидела, что в красных санках плачет маленький мальчик. Мама пытается его развеселить, но у малыша было явно плохое настроение… Кристина, улыбаясь, подошла к нему и протянула свое печенье. Карапуз с радостью ухватился за песочного зайчика, кивнув ей в знак благодарности.… Мама малыша от души поблагодарила девочку и пошла своей дорогой.

И Кристинка, напевая что-то себе под нос, побежала дальше. На углу дома она встретила двух котят. Мамы-кошки нигде не было видно.

— Наверное, она пошла на мышек охотиться, — рассудила она.

А котята уже терлись о ее ноги и настойчиво вертели носиками. Пожалела девочка малышей и дала им по печенью.

Перед бабушкиным домом, как всегда, сидела стайка голубей. Кристина с мамой и бабушкой постоянно приносили им хлебные крошки и птицы отлично знали девочку. Вот и сейчас они выбежали ей навстречу, ожидая вкусного подарка.

— Ой, а хлебные крошки-то я забыла! — всплеснула руками девочка. — Ну, ничего, сегодня ведь праздник, у меня в пакете есть вкусное печенье для вас.

Кристина сунула ручку в пакет, но вместе печенья нащупала крошки. Она удивилась, куда же все печенье подевалось? Перевернула пакет и высыпала крошки птицам. Голуби с нескрываемым удовольствием набросились на еду.

А девочка заплакала.

— Как же так? Что я принесу бабушке?

Она знала, что бабушка ее ждет и у нее нет времени, чтобы вернуться домой за новой порцией печенья. Расстроенная она позвонила в дверь.

Бабушка очень обрадовалась внучке! Но внучка была грустной.

— Что случилось, Кристиночка?

— Мы с мамой напекли апельсинового печенья вооот столько, — девочка показала руками, сколько печенья осталось в чашке дома. — Я несла тебе пакет, да все раздала по дороге…

Кристина расплакалась. А бабушка обняла ее и ласково сказала:

— Ах, ты моя добрая душа! Ты — молодец, что поделилась печеньем с другими. Я тобой горжусь! А знаешь, что? Давай мы с тобой сами спечем пирог?

— Давай! — обрадовалась Кристина. — И маме позвоним и попросим, чтобы она вечером принесла печенье.

Через пару часов внучка с бабушкой пили чай с яблочным пирогом. Вскоре к ним присоединились и мама с папой. А на столе рядом с пирогом стояла вазочка, наполненная ароматным рождественским печеньем…

Автор: Людмила Поцепун

Фото из личного архива прихожанки нашего храма.