Новомученики: протоирей Иоанн Богоявленский (1892 — 1941)

  

Священномученик Иоанн родился 12 февраля 1892 года в селе Ветрине Ярославской губернии в семье священника Дмитрия Богоявленского и жены его Людмилы. В 1914 году Иван Дмитриевич окончил Ярославскую Духовную семинарию, но по стопам отца идти не захотел, он желал выбрать светский путь и работать в земских учреждениях.

С 1918 года Иван Дмитриевич работал учителем. В январе 1922 года вернулся на родину, в село Ветрино, где служил его отец, и поселился в родительском доме. В апреле отец умер, приход остался без священника, и Иван Дмитриевич решил поступить на место почившего батюшки. Он обвенчался с дочерью священника, служившего в одном из храмов города Мологи Ярославской епархии, Ниной Николаевной Семеновской, а 9 мая был рукоположен в сан священника ко храму родного села.

С 1930 года служил в селе Раменье Тверской области. Но в апреле 1931 года отец Иоанн был арестован и отправлен отбывать заключение на лесоповал в Сонковский район. Верующие не оставляли его — привозили продукты и всячески поддерживали. 27 марта 1932 года срок заключения закончился, и священник вернулся в Раменье.

15 августа 1934 года о. Иоанн был арестован; в тот же день следователь НКВД допросил его. Но предъявить хоть сколько-нибудь серьезные обвинения ему не удавалось.

Не зная, кого еще допросить, следователь вызвал женщину, возившую о. Иоанну продукты, когда он находился в заключении. На вопросы следователя она ответила: «Я, как религиозная женщина, к священнику отношусь сочувственно, у священников церкви села Раменье, которые были до о. Иоанна, иногда прислуживала, мыла полы. Когда Богоявленский отбывал принудительные работы в Сонкове, верующие ему помогали продуктами — хлебом, картошкой. Однажды я была в Сонкове по своим делам, года два тому назад, в этот день была в Сонкове и жена Богоявленского, встретили мы его на вокзале, и среди нас был разговор про колхозы и дровозаготовки, священник спрашивал, как там живут верующие — наверное, были все на лесозаготовках, спрашивал, как в колхозах, было ли распределение доходов. И когда я ответила, что колхозники недовольны колхозом, так как не все еще одинаково работают, а после того, как поделили доходы, очень ругаются, он ответил: «Ну я так и знал, что ничего из этих колхозов не получится». Больше от священника я ничего подобного не слыхала».

27 сентября о. Иоанна допросил уполномоченный управления НКВД, чтобы составить свое окончательное заключение по этому делу.

Отец Иоанн, отвечая на вопросы, сказал: «Служа священником села Раменье, я при отправлении служб в церкви каких-либо проповедей антисоветского характера не произносил. В частные беседы с прихожанами вступал очень редко, тем политического характера не касался никогда и ни с кем. Прихожане относились ко мне хорошо, среди них я пользовался авторитетом. Объясняется это, с одной стороны, тем, что я на требы не только не устанавливал таксы, но и не просил; что дадут, то и ладно, а и не дадут — хорошо. С другой стороны, прихожане любили меня за то, что я заботился о храме, исправлял обязанности не только священника, диакона и псаломщика, но был одновременно и звонарем, и сторожем, и уборщиком. Предшественник мой довел, можно сказать, храм до запустения — всюду были грязь, пыль, паутина. Я храм благоустроил и все время своими силами поддерживал в нем чистоту. Как и каким путем отдельные граждане, как, например, председатель сельсовета, говорят, что я являюсь первоисточником разного рода антисоветских разговоров — для меня совершенно непонятно».

По-видимому, и следователи НКВД, и уполномоченный вполне сочувствовали священнику и, записывая его ответы, не слишком искажали то, что он говорил, и не захотели его осудить. 2 октября уполномоченный НКВД составил свое заключение: «В действиях, приписываемых обвиняемому Богоявленскому, нет состава преступления, а потому дело производством прекратить, арестованного Богоявленского Ивана Дмитриевича из-под стражи немедленно освободить». Отец Иоанн был освобожден из Бежецкой тюрьмы и вернулся служить в село Раменье.

В начале 1935 года благочинный прислал о. Иоанну распоряжение, чтобы он вел в своем храме запись родившихся, умерших и вступивших в брак. По существу эти записи нужны были самим крестьянам, которые желали, чтобы факт крещения их детей, смерти близких был записан в церковных книгах их собственной приходской церкви.

Отец Иоанн в соответствии с распоряжением благочинного вел эти записи до сентября 1935 года, когда вновь был арестован властями и обвинен в присвоении административных функций. Прихожане нашли адвоката для защиты священника. Состоявшийся вскоре суд приговорил о. Иоанна к денежному штрафу. После оглашения приговора священник был освобожден. Адвокат, прощаясь с о. Иоанном, предупредил его, что он все равно будет вскоре арестован, так как главная его вина перед властями состоит в том, что он священник, и он может избегнуть ареста лишь оставив служение в храме. Такой путь о. Иоанн категорически отверг и вернулся служить в церковь.

В декабре 1935 года благочинный снова прислал распоряжение, чтобы священник и в 1936 году вел подобные записи. Об этом распоряжении стало известно НКВД, и, намереваясь привлечь священника к ответственности, 8 марта 1936 года следователь вызвал о. Иоанна на допрос.

— Поступила ли к вам директива благочинного с указанием о ведении записей в церкви на 1936 год — родившихся, умерших и вступивших в брак? И когда она к вам поступила? — спросил следователь.

— Да, такая директива ко мне поступила в декабре… точно указать какого числа не могу.

— Что вами практически сделано во исполнение указанной выше директивы?

— В сентябре 1935 года я был судим за присвоение административных функций, то есть за то, что вел эти записи и выдал по ним справку. Поэтому, невзирая на указания вышестоящего духовного лица, я вести записи в 1936 году не стал.

Следователь удовлетворился ответами священника и отпустил его.

12 ноября 1937 года о. Иоанн был арестован; после этого сотрудники НКВД стали собирать «доказательства преступности» священника. По обыкновению стали вызывать «дежурных свидетелей». Как обычно, был вызван представитель местной власти — председатель сельсовета; продолжали собираться доносы. Один из доносчиков писал о священнике, что «два года назад из колхоза, то есть на третий год пятилетки, одна женщина дала священнику Богоявленскому два мешка картошки из общеколхозной, подлежащей распределению по трудодням. Он знал, что картофель общий, а взял». 20 ноября состоялся первый допрос.

— Вам предъявляется обвинение в систематической контрреволюционной агитации, направленной к срыву проводимых хозполиткампаний в колхозах. Следствие от вас требует правдивых показаний.

— Антисоветской агитации я не вел.

— В сентябре вы дали установку монахине вести антисоветскую агитацию о том, что якобы советская власть — каторга и колхозы распадутся. Подтверждаете вы это?

— Этого не подтверждаю.

— 4 ноября вы, будучи в церковной сторожке, восхваляли врагов народа. Подтверждаете ли вы это?

— Этого я не подтверждаю, показания свидетелей ложны.

— В августе вы среди колхозников деревни Маланьино вели антисоветскую агитацию. Говорили: «Работаете день и ночь, а получаете гроши, все пойдет государству». Подтверждаете ли вы это?

— Этого я не подтверждаю. Антисоветской агитации не вел.

— В сентябре вы распространяли слухи о войне и падении советской власти. Подтверждаете ли вы это?

— Нет, не подтверждаю.

Священник держался твердо и отказался возводить клевету на себя или других, и в тот же день следствие было закончено. 25 ноября Тройка НКВД приговорила священника к десяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь. Отец Иоанн был сослан в Коми область в Сев-желдорлаг, в поселок Княж-Погост. Он пробыл на тяжелых работах с 1938 по 1941 год. С началом войны, при том что работа оставалась непосильно тяжелой, кормить в лагере почти перестали. Священник Иоанн Богоявленский умер от голода 24 декабря 1941 года; ему было тогда сорок девять лет.

Отец Иоанн ричислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 года для общецерковного почитания.