Во второй главе книги Бытия читаем, как человек приглашается наречь имена всему живому в мире. И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему. Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему (Быт 2:18-20).
Что мы видим? Бог оборачивает весь мир к человеку и ждет: что человек сделает с этим миром, как назовет его? Вдумаемся, как странно: мир, который согласно Библии сотворен Творцом Его единым: Да будет, нуждается еще и в слове человека, который, в свою очередь, становится не только соискателем смысла, но и свободным ценителем красоты всего созданного. Но Бог Библии далек от диктата — Он дает человеку право на то, что в религиозном опыте называется «синергия» — на свободное взаимодействие, сотрудничество, соработничество. То есть в конечном смысле — право на творчество и личную чуткость.
Наконец, наступает момент, когда человеческий опыт познает Божественный замысел. У всего, что встретил человек в этом первозданном мире, находится пара, кроме самого человека, который неожиданно не только ощущает полное одиночество, но понимает необходимость еще кого-то. И только тогда, когда эта потребность осознается опытом человека, Бог дает бытие его мысли.
Иоанн Златоуст говорит, что изначально в человеке были заложены все свойства, но постепенно, по мере созревания, в нем начали проявляться несовместимые в одном существе и мужские, и женские качества. Когда он, наконец, достиг зрелости, Бог разделил его: Адам познал, что он один — и перед ним явилась Ева.
Каким сном спал Адам?
Но этот акт появления «другого» не был обыкновенной эволюцией, тривиальным развитием. Библия повествует об этом так: И навел Господь Бог на человека крепкий сон (Быт 2:21). То есть, согласно библейскому повествованию, чтобы произвести жену, Бог вводит человека в необычное состояние, для обозначения которого в древнееврейском языке существовало слово «тардема».
«Тардема» — это больше, чем крепкий сон. Это состояние, когда человек как бы теряет себя. Греческий перевод предлагает нам слово «ékstasis» — буквально экстаз, выход из себя, когда человек уже не замкнутая личность, а раскрытая, восприимчивая к влиянию извне. В славянском переводе этому понятию близко слово «исступление».
Иначе говоря, речь в книге Бытия не идет о том, что Адам заснул «глубоким сном», а Бог хирургически вырезал у него ребро и «долепил» до образа жены. Человек, находясь в «тардеме», уходя в свои глубины, раскрывается и становится чем-то большим, чем был до того.
Библия еще раз подчеркивает, что ни у Адама, ни у Евы нет права первенства пред Богом, но есть единство природы мужа и жены. То есть благодать Божия лежит на обоих. Они имеют одинаковое человеческое достоинство. Адам не деградировал, родив Еву, и Ева не стала высшей ступенью эволюции, произойдя от Адама.
Далее читаем, как Адам, увидев Еву, восклицает: это кость от кости моей и плоть от плоти моей; она будет называться женой: ибо взята от мужа (Быт 2:23).
Гимн любви
Совершенно непонятно, с какой стати «ребро» Адама должно быть названо «женой»? В этом смысле славянское слово «жена» не несет особенной смысловой нагрузки, кроме той, что жена как бы «пожата», «пожената из мужа». Впрочем, ни один другой перевод также не смог передать идейной наполненности термина. В еврейском оригинале мы обнаруживаем: «жена» будет называться «ишá», ибо взята от «мужа», который по-еврейски звучит как «иш». Удивительная игра слов! Древнееврейское слово употреблено здесь сразу в двух родах, в мужском и женском, и подразумевает одно человеческое существо, но две стороны одного и того же явления.
Здесь мы впервые сталкиваемся с проявлением поэтического творчества в жизни человека. Это первый гимн Любви. Адам воспевает Еву и те отношения, которые складываются между ними, воспевает чудо общения на равных, которое подарит ему жена. Адам взглянул на жену и увидел, что она имеет самобытность, она существо полноценное, до конца значительное, и связана с живым Богом неповторимым образом, как и он сам. Адам видит и осознает, что Ева — это как бы он в женском роде, а Ева видит в Адаме, что это она, но в мужском «исполнении». Таким образом, после появления Евы мужская и женская природа начинают проявляться как половая полярность. Отсюда следует, что сам пол далеко не функция человеческого организма. Пол — это свойство всего человека, каждой клетки его тела; свойство, но не суть.
Через физиологическое различие Адам и Ева становятся неидентичными друг другу. У них появляется не только личностная разница, но инаковость. Они будто действительно происходят с разных планет: «с Марса и Венеры», оставаясь при этом детьми одной «солнечной системы». Иначе говоря, сыны Адама и дочери Евы не две цивилизации (на уровне человеческой природы и человеческого достоинства — мужчина и женщина — это два абсолютно одинаковых существа), но они два разных образа существования.
Половое различие для них не становится болью. Animus и anima, мужское и женское измерение бытия дает им обоим возможность осознать себя всецелым человеком, не обкрадывает их, а наделяет возможностью еще сильнее и глубже чувствовать мир и друг друга, еще глубже понимать себя.
Тут мы впервые в библейском тексте встречаемся с мыслью, что только вместе Адам и Ева составляют полноту человеческого счастья.
Итак, наше пресловутое природное несходство далеко не ошибка, совсем не прихоть и даже не причуда. Эта различность, как показано в Библии, не что иное, как потребность бытия, осознанная опытом первого человека.
И Адам, и Ева, сотворенные по любви Бога, были призваны к вечному совершенствованию, к восполнению одним того, чего недостает другому. Каждый из них обладал уникальной природой и индивидуальными качествами.
При этом их природа отображалась и на телесной жизни, потому что связь между душой и телом не внешняя механическая, а внутренняя. Адам обладал мужским, а Ева женским полом. Через эту разность они обогащали свое личное бытие.
По материалам журнала «Фома»